Сонные кошки, как тени с горящими глазами, медленно плавали в темноте подвала. Их зыбкие силуэты казались какими-то призраками. Их состояние и постоянный негромкий шепот, перерастающий в белый шум, выбивали меня из колеи. Фигурка свитой в два кольца Змеи в лапах прыгала нетерпеливо и вибрировала. Отвлекаться не хотелось, тем более фигурка не шла на контакт, отличаясь при этом очень горячим нравом. Удивительно для Змеи.
Змею уже давно – неделю иди две назад, - изъяли у какого-то чужака, который проник на нашу территорию, да еще умудрился заночевать прямо на втором этаже НИИ. Ну не идиот ли?
Распищавшиеся котята наконец окончательно добили меня. Я удалилась в Верхний подвал, вскарабкалась на второй этаж пирамиды и скользнула в свое логово. Покопавшись в узком ящике, я вылезла наружу и, разложив нехитрое имущество шамана, принялась сосредоточенно лапать Змею.
Артефакт брыкался, все больше раздражая меня. Казалось, соседи шумели и шумели, раскаты грома, и шум дождя вовсе не успокаивали. Я вздохнула и отодвинула сверкавший в темноте кусочек металла. И Змея открылась.
Прыжок, легкий бег и покачивающаяся на шнурке лента чешуйчатого тела.
- Томми, эй, Том! – позвала я одного из воинов. Белый откликнулся мгновенно, хотя и чуть сонно. Я положила перед ним артефакт, продетый и превращенный в кулон. Том мгновенно все понял, его глаза засияли и восторженно поблагодарив, кот ускакал в темноту. Пусть играется. Уж кому-кому, а этому рассеянному субъекту абсолютная память не помешает.
Я оставила «гостиную», вернулась на свою лежку. Сил уже не оставалось, только чтобы лечь, прикрыть глаза и, слушая теперь приятные звуки дождя, спать-спать-спать.
Том уже успел всем расхвастаться, и теперь подвал гудел от восторженного и местами завистливого мяуканья. Дурачок. В конце концов, я отправила их всех наверх. Скоро дождь кончится и крысы выйдут наружу, чтобы попить. Пусть поохотятся, проветрятся и дадут наконец мне выспаться.
На сон мне выделили не больше полутора часов. Дождь, мерно дробивший капли о стекло, все еще плакал за окошком, а в опустевшем подвале, где мирно дремали только кошка с котятами, послышались голоса. Голоса приближались. Точнее, это был один голос.
- …Нижний. Приветствую, дорогая, как дети? Это наш новый главный воин, Дух. Да-да, конечно. Пойдем. Дальше у нас тут Верхний. Мы… О, Ру… Эмма, привет.
Я сидела, поджидая гостей, на полу и вылизывала лапу. Вожак почему-то не назвал меня по кличке. Вообще, я не очень люблю это напоминание детского происшествия. Я кивнула обоим котам, входившим в помещение. Старый кот принялся расписывать наш образ жизни в подвале. Я подняла глаза на того, к кому были обращены его слова.

Старик своем репертуаре. Вместо того, чтобы слушать речь, которую я уже знаю так, что кажется, будто её выжгли на моем затылке клеймом, я углубилась в воспоминаниях в то время, когда слышала её впервые. Забавно было плутать по темным и сырым коридорам и подвалам, пробираясь в это святилище Северян. Нас.
На воспоминание ушло полсекунды, с этим у меня уже давно нет проблем. Я могу петь, плясать, печь пироги и доказывать устно теорему Ферма еще со времен моего отрочества. Наверное, в прошлой жизни я была Юлием Цезарем. В любом случае мне не стоит слишком наседать на окружающих, не каждый из них - Цезарь. Я окинула незнакомца быстрым взглядом. Он почему-то смотрел на меня в упор, постепенно расплываясь в улыбке.
Странный.
Я отвела глаза к яркому, расплывчатому в темноте прямоугольнику света - оконцу. Разрезанные на кусочки лоскуты света, белые от собственной яркости, плясали на противоположной стене по утрам. Красные - только утром, матово-серые, с голубизной - летними днями, прозрачно-графитовые - зимой. Наблюдать все это было интересно, но не сейчас же, в самом деле.
- ...в общем, это все. Располагайся, твоя дневка во-он там, - взмах лапой, - Ру, мое почтение. Хитрый старик легкой тенью соскальзывает с пола и бесшумно исчезает в проеме. У-у, я тебе это припомню, точно припомню. Я провожаю его взглядом, задерживаясь на темном квадрате входа дольше, чем стоило бы. Мне не хочется смотреть этому незнакомцу в глаза, потому что он улыбается так, будто знает обо мне что-то. Похоже, я становлюсь параноиком. Мимолетно оглядываю его - высокий, выше меня. И шире. Со стороны выгляжу, наверное, как котенок совсем. Крошечная такая.
Мы сидим две, три секунды в тишине. Мне она кажется неловкой на той грани, что люди зовут "обязанностью хозяина развлекать гостя". Но это не правда, я не хозяин. И он, наверное, уже не гость. Кончик хвоста, кофейный, тонкий, медленно сгибается в крючок.
- Мм, - сказать что-то, собственный голос кажется каким-то чужим, или просто со сна чуть охрип, - Эмма. Но все меня зовут Русалкой. Ты новенький.
Какая банальность.
Стоп!
Ловлю себя на мысли, что мне вообще интересно, что у него сейчас в голове. Какие глупости, мадам. Выкиньте из головы котов и чаек; облака и розовые пони - удел котят. Мы же - гордые герцогини, мы должны поддерживать статус прекрасного и холодного. Того столба, который нельзя лизнуть на морозе.
"У столбов не бывает друзей."
Мои еще сонные мысли снова уходят не в то русло. Вспоминается снежная зима, яркое утро и душистый скрипучий снег. Как выбираешься из тепла подвала, потягиваешься и вбираешь всей грудью морозные иголочки кислорода. И как щиплет кончик языка, и как подушечки лап становятся холодными от долгих прогулок.
И...
- Надеюсь, он тебя не слишком нагрузил, - легкая улыбка "в усы", надо быть милой и дружелюбной. Тебе не во что с ним играть, засунь свои дурацкие карты подальше в карман, дурочка.
И кажется, будто он вот-вот ударит током. Если я вскочу и убегу, то уже никогда не смогу вернутся. Убьют как бешеную, мое сонно-уютно-теплое состояние им почему-то привычней. Их это успокаивает.

Ну, в общем-то, все не так страшно. Морока не боимся мы, а перед каким-то котов из плоти и крови так передергивалась.
"Интересно, он откуда?"
Эй. Правое ухо нервно дернулось, будто отгоняя дурацкие мыслишки. Что за детский сад, в самом деле? Ты же большая девочка, так что сделай добрые глаза и скажи что-нибудь наконец. А то сидим и занимаемся простым рассматриванием окружающей обстановки. будто этот подвал с малых когтей не видела и каждый уголок тут не знаешь.
- Приятно познакомиться. Я - Дух, - это он мне, конечно; отвечаем легким кивком, - Да, слишком много информации за один раз, пора ему уже остановиться.
Я подняла правую бровь. Нагловат, скажем так, но стряпает так, что не укоришь. Наверное, далеко пойдет. Кстати, а его кем зачислили-то? Есть подозрения, конечно, но оставим их пока на потом.
- У тебя какая должность в банде?
О, а вот настало это самое потом.
- Так, безделушками маюсь, - свой-не свой, а мне старик хвост оторвет, если я буду разбрасываться словами, особенно прямо в лоб. Впрочем, интонации на "безделушках" были вполне ясные, меня не за что ругать, господа. Сам догадался, так ведь? Ведь, наверное, он должен знать про артефакты. не может не знать... Или?..
Я снова улыбнулась, слегка склонив голову на правый бок. В подвале - полумрак. И хотя кошки отлично видят в темноте, так как-то даже легче без зазрения совести разглядывать Духа сколько душе угодно. Посмотреть, в общем-то, есть на что.
Статный, широкоплечий. Черный полоски на темно-ржавой шкуре, как тени мокрых антенн на старой крыше. В углу шуршат бумажками крысы, а мне кажется - это дождь шелестит по водостокам. А глаза у него серые, как осеннее дождливое небо над этими воображаемыми крышами. А еще...
Пфф, мое воображение всегда было слишком развито. И проявляло очень самостоятельный нрав. Вот опять, задумалась-замечталась о каких-то мокрых продуваемых всеми ветрами местечках, даже принюхалась, не пахнет ли мокрым гудроном. Увы, пахло родным подвалом и... собеседником. Ой, зря ты, Русалыч, носом тут воротила. Еще не так поймут. Белые усы встопорщились и шерсть на псине на секунду поднялась.
Я протянула лапу в сторону ящиков, будто делая приглашающий жест. На самом деле, просто указывала. От такого заострения на мелочах было даже неуютно, потому что мне не характерно.
- Наверное, ты уже понял, что это - Верхний подвал. Я подозреваю, что ты у нас главный будешь по воякам, да?
"А то ведь старого съели собаки..." - это, пожалуй, лучше не афишировать. Может, ему и дела нет до наместника, но все равно, неприятно. Тем более не факт, что он стал не собирателем. Впрочем, представить Духа, таскающего съедобный мусор, было как-то не совсем... реально, что ли.
  Словно подтверждая мои слова, на улице сначала сверкнуло, осветив подвал ярко, но на мгновение, так что все предметы стали четкими и острыми, а потом резко громыхнуло. Гроза была прямо над НИИ. В битое окно, посвистывая стеклами, ветер швырнул пару листов, еще зеленых, но с желтыми подпалинами. Пахнуло настоящим дождем, даже ливнем, а не выдуманным тощей бродячей сиамкой грибным дождичком на птичьих территориях.